Яков брандт врач личная жизнь. Яков Бранд «Фотография — это хорошо

12 июня 2018 года на 64-м году жизни скончался кардиохирург, доктор медицинских наук Яков Бранд.

«Сегодня после длительной болезни скончался мой отец, Яков Бениаминович Бранд. Он был известным кардиохирургом и телеведущим и очень хорошим отцом.

Папа прожил яркую и непростую жизнь. В ней были несомненные победы и разочарования.

К сожалению, его жизнь оборвалась очень рано, в 63 года», - написал в фейсбуке его сын Павел Бранд.

Яков Бранд родился в Одессе 22 мая 1955 года. В 1979 году он закончил Одесский государственный медицинский институт, работал в больницах города Николаева и Николаевской области. С 1981 по 1984 годы был врачом-ординатором отделения экстренной микрохирургии московской ГКБ № 51. В 1986 году стал научным сотрудником Российского кардиологического научно-производственного комплекса, а в 1994-м - ведущим научным сотрудником центра. С 2001 года был научным руководителем отделения неотложной коронарной хирургии НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского.

Также с 1999 по 2010 год Бранд был ведущим телепрограммы «Без рецепта» на канале « ». В 2001—2003 годах был ведущим программы о наркомании «Кома» на НТВ в паре с музыкантом . Основал благотворительный фонд «Золотые сердца».

Среди приоритетных интересов Бранда были хирургия мультифокального атеросклероза, хирургическое лечение онкобольных с патологиями сердца.

Так, одна из наиболее цитируемых его работ (всего Бранд был автором или соавтором более 200 публикаций) посвящена операциям на сердце у пациентов с раком легких. В исследовании удалось установить, что наиболее выгодная тактика лечения — операция на сердце с последующим лечением онкологического заболевания. Одновременное лечение сразу двух патологий повышало вероятность гибели пациента.

Также Бранд установил , что во время операций по реваскуляризации миокарда (восстановлении кровоснабжения сердца при ишемической болезни) для анестезии оптимален фторотан — ингаляционное средство для наркоза. Хотя и другие анестетики, энфлюран и изофлюран, примерно одинаково влияли на кислородный баланс миокарда, фторотан реже вызывал судороги, угнетение активности мозга и нарушение метаболизма миокарда.

Совсем недавно, в 2017 году, Бранд проанализировал отдаленные результаты операции коронарного шунтировании пациентов. Это операция, позволяющая восстановить кровоток в артериях сердца. При операции пациенту устанавливаются сосудистые протезы, позволяющие обойти место сужения сосуда миокарда.

Обследовав почти 500 пациентов, прооперированных в 2002-2014 годах, Бранд и его коллеги установили, что двенадцатилетняя выживаемость составила 98%.

«Полученные нами отдаленные результаты хирургического лечения пациентов с ОКС были расценены как хорошие», — отметили авторы статьи.

В 1983 году Бранд участвовал в первой в СССР операции по реплантации (пришиванию) конечностей.

17 июня четырехлетняя девочка из Литвы Раса Прасцевичюте-Септ попала под косилку — на нее случайно наехал работавший в поле отец. Ножи косилки полностью отсекли ступни девочки.

Пока председатель колхоза останавливал кровотечение, главный фельдшер убрала отрезанные ноги в пакет со льдом. Так как в ближайшей больнице не было необходимого оборудования, врачи связались с московскими специалистами. Тут же в колхоз был направлен вертолет, который доставил девочку в Москву, прямо в руки Бранда, хирурга Рамаза Датиашвили и других специалистов. Уже спустя 12 часов после трагедии врачи начали операцию.

На то, чтобы пришить девочке ступни, у врачей ушло девять часов. Наконец, им удалось восстановить кровообращение ног — операция прошла успешно. Уже к осени девочка смогла ходить.

А в 1996 году, 5 ноября, Бранд участвовал в операции президента России Бориса Ельцина по аортокоронарному шунтированию.

«В Кремле тогда сильно колебались, стоит ли идти на операцию. Да и сам Ельцин сомневался. Он спрашивал меня: «Сколько времени я буду без сознания? Нельзя ли сделать это быстрее? Ведь все время, пока я буду «отключен», демократия в России под угрозой». Сразу, как я прилетел, увидел: операция необходима», — вспоминал американский кардиохирург Майкл Дебейки.

Уговаривать президента на хирургическое вмешательство пришлось долго. В конце концов на него надавил премьер-министр , который восемью годами ранее перенес подобную операцию.

Операция прошла в России, под руководством хирурга и с привлечением иностранных специалистов, в том числе Дебейки. Уже в начале 1997 года Ельцин вернулся к работе.

По грустной иронии судьбы, Бранда погубили проблемы с сердцем. Некоторое время врач наблюдался в НИИ Склифосовского. 30 мая самочувствие Бранда ухудшилось и он был вынужден госпитализироваться. Лечением Бранда занимались в том числе специалисты 62-ой больницы, а также пульмонолог Вера Батурова из ГКБ №1 им. Пирогова и онколог-гематолог Михаил Ласков из Клиники амбулаторной онкологии и гематологии.

«Он хотел поблагодарить всех врачей НИИ Скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, которому он отдал 17 лет жизни, — написал Павел Бранд. — Папу я хочу поблагодарить за жизнь, фамилию и профессию и за те бесценные советы, которые он давал мне все эти годы. Он был настоящим врачом, таким, каких сейчас уже нет».

До начала своей медицинской карьеры Яков Бранд побывал абитуриентом ВГИКа. Правда, недолго. На приемных экзаменах он с треском провалился. «Здравствуйце!» - сказал коренной одессит. И услышал в ответ: «До свидания!» В родной Одессе его театральным образованием занимался руководитель студии Дома железнодорожников по фамилии Рыбченко. Очевидно, подготовка будущей телезвезды - а в студии он был кукловодом - оказалась недостаточной для главного кинематографического вуза страны. Зато недюжинные актерские способности пригодились юному Яше в заводском пионерском лагере под Одессой. На заводе работал его дядя. Чтобы племянника приняли в дружный лагерный отряд, ему пришлось стать Леней Лушером - так звали дядиного сына. И он так вжился в образ этого самого Лушера, что не отзывался на свое настоящее имя. Чтобы не выдать себя в течение двух месяцев пионерского лета, будущий доктор Бранд представлял себе, что он разведчик на чужой территории. И так продолжалось в течение пяти школьных лет. Пять лет - и ни одного провала!

Эти ухищрения были нужны, чтобы получить бесплатную путевку в лагерь. Родители Якова были врачами, а врачи, как известно, и тогда не получали достойной зарплаты. Зато родители Якова Бранда имели достаточно редкую фамилию. Возможно, предки обаятельного доктора «из телевизора» жили когда-то в Германии. Яков Бениаминович хотел бы найти однофамильцев и создать «Общество Брандов». Такие мысли посещают известного врача-телеведущего сегодня, а в юности с своей полунемецкой и полуеврейской фамилией Бранд не мог поступить в Одесский мединститут. Политика партии была направлена на создание коренных национальных кадров, в вузы охотно принимали людей из окрестных деревень и сел с украинскими фамилиями, а не русских, армян, грузин, евреев и так далее. Поэтому начать медицинское образование пришлось с Кемеровского мединститута, а продолжить в Одессе.

Можно только подивиться нашей еврейской изворотливости: чтобы попасть в пионерский лагерь, пришлось из Яши Бранда стать Лешей Лушером, а чтобы стать врачом, понадобилось совершить путешествие из Одессы в Кемерово и обратно.

Выбор медицинской профессии был неслучаен - Яков пошел по стопам родителей. Да и склонность к тележурналистике доктору Бранду передалась по наследству. Отец, к сожалению, уже покойный, в молодости, до получения медицинского образования, окончил еврейский журналистский техникум в Харькове и был одним из главных специалистов в Советском Союзе по идишу - к нему приезжали консультироваться из разных городов. Он остался верен языку наших бабушек и дедушек и до последних дней писал в газету «Биробиджанер штерн». Но сам Яков Бениаминович знает на идише всего несколько фраз, его больше интересует иврит. «Идиш мне не очень нравится - в нем много от немецкого, и моя генетическая память противится этому», - говорит доктор Бранд.

Отец Якова и сам не стремился научить сына идишу, полагал, что в советской действительности мамэ лошн вряд ли ему понадобится. Зато, невзирая на полукочевую жизнь по военным городкам, Бениамин Бранд потратил немало сил, чтобы его сын овладел русским языком. В пятом-шестом классах у Яши были двойки по этому предмету. Впрочем, отца это волновало гораздо больше, чем сына. Наверное, поэтому в течение нескольких лет, с седьмого по десятый класс, отец чуть ли не каждый день писал с Яшей диктанты. Много внимания сыну уделяла и мама. «Не ошибусь, если скажу, что я вырос в хирургическом отделении, - признается Яков Бранд. - С трех лет мама брала меня с собой на работу - не с кем было оставить дома. Я до сих пор уверен, что расти в хирургическом отделении не менее романтично, чем за кулисами театра или на съемочной площадке. Мамины больные очень любили меня, они учили меня не только грамоте, но и игре на гитаре».

Сталин в полный рост

В НИИ Склифосовского в кабинете доктора Бранда много фотографий - политических деятелей, актеров. И среди них - портрет Сталина в полный рост, в шинели. Под ним - известный лозунг: «Кадры решают все». Оказывается, доктор Бранд неравнодушен к Сталину, даже хочет написать о нем сценарий или книгу. И это несмотря на то, что дед Якова Бениаминовича, ткач, родом из Польши, в 1927 году бежал в страну «восходящего солнца социализма», в 1937 году был репрессирован и спустя шесть лет погиб в сталинских застенках. «Меня интересует личность Сталина, - говорит доктор Бранд. - Да, он был злодей и маньяк. Но этот человек держал в руках весь мир. И никто не попытался понять, как он смог этого достичь. Все, что я читаю о нем, делится на две категории: первая - это светоч всех времен и народов, вторая - это такая сволочь, такой гад, какого мир еще не видел. А я не могу уйти от мысли, что этот неказистый, невысокого роста грузин был человеком гениальным, а по сути - всемирным диктатором».

Лучшие дня

Многое кажется Якову Бранду загадочным в жизни «отца всех времен и народов». И то, что он родился примерно одновременно с Адольфом Гитлером, но тот был мелкой сошкой по сравнению с ним. И то, как Сталин сумел построить политику, государство и индустрию. Однако самое загадочное - как ему удалось заставить православный народ истреблять свои святыни? Все это хотел бы понять доктор Бранд.

Как общество «Память» возвращает память евреям

Евреи постоянно мигрируют: кто в Израиль, кто в США, кто в Германию. Но доктору Бранду удалось избежать «отъездной» эпидемии. И немалую роль в его решении остаться в России сыграла общение с такими медицинскими светилами, как Ренат Акчурин, Евгений Чазов, Михаил Перельман, Борис Петровский и знаменитый Майкл Дебейки из Бостона.

Но перемены места жительства в жизни Якова Бениаминовича все же случались. К примеру, из Одессы он попал в Москву, как он сам говорит, «обычным путем» - женившись на москвичке. В столице он начал работать врачом в 51-й больнице, в отделении экстренной микрохирургии под руководством профессора Акчурина, который стал его Учителем.

В Одессу доктор Бранд наведывается нечасто - говорит, нет повода. Отца похоронил в Москве, и теперь, по еврейской традиции, бывает на его могиле два раза в год - в день смерти и в день рождения. «Так принято у евреев - мужчины не могут посещать кладбище чаще». А еще доктор Бранд с почтением относится к Субботе: в шабат не бреется и не водит машину. Три года назад он перестал есть свинину. И для здоровья не вредно, и как бы кашрут соблюдает. Вот так постепенно евреи становятся евреями. Как это ни парадоксально, вернуться к своим корням Якову Бениаминовичу в какой-то степени «поспособствовала» организация «Память», известная своей антисемитской направленностью.

Телетерапия по Бранду

Доктор, который раздает рецепты здоровья миллионной аудитории телезрителей, сам, увы, не свободен от вредных привычек. Свою приверженность к сигарете Яков Бениаминович объясняет так: «Я должен быть неумным хотя бы в чем-нибудь. Но все-таки я надеюсь, что в ближайший год брошу курить. Не скрою, я люблю курить - получаю удовольствие от сигареты. Но все равно завяжу, хотя бы только из-за того, что нельзя быть рабом своих привычек».

Из полезных привычек доктора Бранда можно назвать любовь к пению. Правда, поет он редко, но знаменитую утесовскую песню «У Черного моря» вспоминает часто. Даже напел мне из репертуара Утесова: «А жизнь остается прекрасной всегда, хоть старишься ты или молод».

Напоследок Яков Бранд сказал несколько слов о своей популярной передаче «Без рецепта»: «Для меня мои выступления по телевидению - продолжение врачебной работы. О чем я говорю в своих передачах? О разных аспектах медицины, но направление одно - просветительство. Я не раз повторял: «лечить по телевизору» невозможно. Но улучшить настроение людям, вселить веру в жизнь, любовь к ней - вот это я пытаюсь делать. В наши дни, когда медицина далеко не всем доступна, лучший рецепт - стараться не болеть. Имеет смысл не курить, не пить. Хотя академик Чазов говорит, что «алкоголь в малых дозах полезен в любых количествах».

Этим рецептом академика я и закончу свои заметки. Мазаль тов!

Вконтакте

Одноклассники

Ведущий передачи «Без рецепта» умер в Москве. Известный врач-кардиолог, руководитель отделения неотложной помощи коронарной хирургии НИИ Склифосовского Яков Бранд по предварительным данным скончался от сердечной недостаточности.

Рано утром 12 июня перестало биться сердце известного врача, кардиохирурга Якова Бранда. На протяжении долгих лет он возглавлял отделение неотложной помощи коронарной хирургии НИИ Склифосовского. Там же, в стенах родного института, и провел последние часы жизни Яков Бениаминович. Ему было 63 года.

Как информируют определенные СМИ, некоторое время он наблюдался в собственном институте, решая появившиеся проблемы со здоровьем. 30 мая его самочувствие ухудшилось, Бранд был доставлен в больницу. Согласно предварительным данным, причиной смерти оказалась сердечная недостаточность. Об этом рассказала его сын Павел на своей странице в интернете.

«Сегодня в результате длительной болезни умер мой отец, Яков Бениаминович Бранд. Он был знаменитым кардиохирургом и телеведущим и замечательным отцом. Папа прожил яркую и нелегкую жизнь. В ней имели место быть несомненные победы и разочарования. Увы, его жизнь оборвалась довольно рано, в 63 года. Несмотря на это, данный пост не будет скорбящим, в нем я хотел бы выразить благодарность. Благодарность докторам, которые находились с ним рядом до последнего вздоха. Он так хотел. Он хотел выразить благодарность всем врачам НИИ Скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, которому он посвятил 17 лет жизни и лично Сергею Петрикову… Я очень благодарен всем врачам, которые перечислены в этой публикации, и в вечном долгу перед ними. Отца я хочу поблагодарить за жизнь, фамилию и профессию и за те бесценные советы, которые он давал мне все это время. Он был настоящим мастером своего дела, таким, каких сейчас уже нет. Вечная память…» – написал сын Якова Бранда.

Также Павел Бранд выразил благодарность всем докторам, с которыми работал его отец, и которые лечили его, поименно.

У Якова Бранда было много выдающихся способностей благодаря которым он приобрел не только тысячи благодарных пациентов, но длинный список регалий. Он являлся доктором медицинских наук, членом Ассоциации сердечно-сосудистых хирургов России и других стран, лауреатом Государственной премии России за открытия в лечении ишемической болезни сердца у онкологических больных, автором большого количества работ в разных областях хирургии. Широкой публике доктор Бранд стал известен благодаря своему участию в телепрограммах, в которых поднимались темы здоровья. На канале НТВ больше 10 лет, начиная с 1999 года, вел передачу «Без рецепта», а также программу «Кома». Хирург-кардиолог был родом из Одессы, его родители были медиками. Жил и трудился в Москве с 1981 года. У него 3-е детей, младшему из которых в настоящий момент 8 лет.

12 июня 2018 года ушел из жизни Яков Бениаминович Бранд – известный кардиохирург, руководитель отделения неотложной коронарной хирургии в НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, телеведущий программ «Без рецепта» и «Кома».

В составе бригады кардиохирургов в 1996 году он делал коронарное шунтирование первому президенту России Борису Ельцину.

Яков Бранд умел разговаривать с пациентами (мог обсуждать предстоящую операцию с больным по два часа), мог в лицо сказать правду начальнику непечатными словами, а вообще хотел стать артистом, но не сложилось, и он пошел в медицинский.

В медицине – сомневаться, в жизни – не уступать

— Чему вы научились у отца как врача и человека?

— Мне кажется, было бы правильно разделить здесь врача и человека. Как врач, я хорошо запомнил одну фразу, которую отец когда-то сказал: «Врач всегда должен думать и сомневаться!» Этот принцип мне до сих пор очень помогает в медицинской практике. К сожалению, обычно врачи у нас не думают и не сомневаются.

Безапелляционные действия врачей — бич нашей страны, который оборачивается не очень хорошими последствиями и для пациентов.

Как человека больше всего отца я уважал за принципиальность. Для него было абсолютно невозможно пойти на компромисс с собственной совестью. Если он считал что-то неправильным, он этого не делал ни при каких обстоятельствах.

За свою принципиальность, кстати, неоднократно страдал. Например, лет пятнадцать назад отцу предложили купить один медицинский аппарат, записав в документах сумму в два раза большую, чем тот стоил. Отец в жесткой форме отказался, после чего был послан одним из руководителей департамента здравоохранения на три буквы. Отец посмотрел на него и спросил: «Это по службе или по дружбе? Если по службе, то я пошел. Если по дружбе, то не пошел бы ты сам?»

Разумеется, он не мог предотвратить все зло мира, но участие в серо-черных схемах считал для себя абсолютно неприемлемым. В медицине для него это было табу.

Хирург и теледоктор

Яков Бранд в одной из передач. Скриншот с youtube.com

— Доктор Бранд много лет вел телепередачи. Насколько реально такую сложную вещь, как медицина, представлять в телеформате? Вроде лечение – действие индивидуальное.

— Возникло все достаточно случайно. После операции Бориса Николаевича Ельцина в 1996 году был снят фильм «Сердце Ельцина», где мой отец как один из оперировавших хирургов давал интервью. Он очень понравился телевизионщикам как человек колоритный, и, когда возникла идея телепередачи, которую вел бы врач, его пригласили, и на десять лет он стал телеведущим.

С жизнью оперирующего хирурга это сочеталось так: программа шла в еженедельном режиме, и раз в месяц в воскресение снималось сразу четыре передачи на месяц вперёд. Так что, потратив на съемки один выходной в месяц, в остальные дни отец продолжал оперировать по обычному графику.

Мне не кажется, что телеформат «унижает» медицину. Одна из основных задач врача – просвещение, когда информация доносится до населения чем шире, тем лучше.

Сейчас у нас есть врачи-просветители, которые пишут книги, ведут телепередачи. Тем, вопросов, недоумений у людей очень много. И хорошо, если на них ответит авторитетный специалист.

Отцу сам процесс телевизионной работы был очень близок. Ведь в свое время он очень хотел стать актером. Думаю, это желание, в какой-то мере, и подтолкнуло его на ТВ.

— А почему же Яков Беньяминович не пошел в театральный?

— Он пошел. Пришел в какой-то театральный вуз, зашел к декану факультета и с порога сказал: «Здгаствуйте!» с характерным одесским акцентом. Декан сразу сказал: «Досвидания!»

После чего ему ничего не оставалась, как по семейным стопам направится в медицину.

Пациенты хотят лечение и утешения в пропорции: 50 на 50

— У русских есть архетип доброго доктора, айболита, который не просто лечит, но который добрый. Говорит с тобой, утешает, бодрит и так далее. Вы писали о своем отце, что он умел говорить с людьми и считал это умение совершенно необходимым для врача.

— Не знаю, как в начале его медицинской карьеры, но в последние годы долгие разговоры с пациентами были для отца нормой. Те семнадцать лет, что он руководил отделом неотложной кардиохирургии НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, он мог общаться с пациентами и их родственниками по нескольку часов. Рассказывал о перспективах лечения, о возможных последствиях тех или иных медицинских манипуляций — это было для него совершенно нормально. Со многими пациентами он потом продолжал общаться и дружил.

— Но как сочетать такое общение с нынешней чисто медицинской нагрузкой врача?

— Дело в том, что отец никогда не был рядовым врачом, никогда не работал в поликлинике — не вел амбулаторный прием. Это было общение по поводу конкретных операций его пациентов.

Сейчас нередко идеализируют советскую медицину – но на самом деле в советские годы все было так же, как сегодня, — общение с пациентом на амбулаторном приеме никогда не было приоритетом врачей.

А вот серьезные специалисты время такого общения не ограничивали. Если это было нужно, отец мог общаться с пациентами и два часа, и три. У него под кабинетом всегда сидел кто-то, кому нужно было внимание, и он находил время, чтобы человеку все разъяснить, да просто обсудить что-то с ним вместе.

— Как вам самому кажется, из вашей нынешней врачебной практики, пациенты ждут, чтобы с ними общались?

— Все люди разные. Кому-то нужно побыстрее, просто получить информацию. Кому-то нужно задать уточняющие вопросы, пообщаться с доктором. Но все же люди хотят получить максимум информации, поэтому сам я сейчас прием меньше полутора-двух часов не веду.

Как правило, это время занято 50 на 50 — информацией и успокоением, приданием пациенту какого-то комфорта. Отец делал достаточно серьезные операции, могу предположить, что успокоение его пациентам тоже было нужно.

Миф об уважаемой профессии

С.М.Федотов, «Врачи» (1970-е гг)

— Вы упомянули идеализацию советской медицины, когда «врачи были ответственней и знали больше». Вам кажется, это ностальгия, иллюзия? В чем тогда ее причины?

— В том, что деревья в детстве всегда большие. Высокое качество советской медицины — это не просто иллюзия, это очень вредная иллюзия. На самом деле ничего особо хорошего там не было. Но когда любая система меняется, всегда найдутся люди, которые скажут: «Раньше было лучше».

Да, врачей тогда, наверно, было больше. Но врачи точно так же получали копейки. Не было нормальных лекарств. В стране не проводились высокотехнологичные операции, которые уже делали во всем мире. Находясь за железным занавесом, мы вынуждены были придумывать какие-то собственные теории, которые во всем мире были уже проверены и отвергнуты.

По большому счету, сейчас мы расхлебываем наследие советских времен — изолированной системы здравоохранения.

Но беда и в том, что на смену советской медицине пока ничего не пришло.

Еще огромная проблема: люди начинают задумываться о своем здоровье, только когда заболевают. В мире сейчас этот подход меняется – и врачи, и пациенты, и государства стараются больше думать о профилактике. А мы пока думаем только о том, как хорошо и красиво жить, а с болезнью разберемся тогда, когда она наступит.

— Может быть, поэтому у нас раньше врачей так и уважали: человека «вдруг» накрывала болезнь и одна надежда была — на доктора как на спасателя!

— Чрезмерное уважение к врачам в советское время – это, опять, боюсь, красивая сказка. Думаю, отношение к врачу не было вопросом уважения — это был вопрос личной необходимости.

Когда у вас прорвало трубу, вы тоже бежите к сантехнику с криком: «Мы сделаем все, что вы скажете!» Разве это признак уважения?

Подлинное уважение проявляется не тогда, когда что-то случилось, и не тогда, когда оно — вопрос профессии или специальности. Уважение должно проявляться к тому, что человек учится всю жизнь, а после, очень тяжело работает.

Года три назад я побывал в Швеции. Они меряют «рейтинг доверия врачу». То есть — сколько пациентов, выслушав рекомендации врача, будут беспрекословно их исполнять и не пойдут к другому специалисту за вторым мнением. Рейтинг доверия шведских врачей составляет 96%. У нас он, хорошо, если 4%. Вот оно, уважение.

Отвечает ли врач за здоровье пациента?

— А какое у нынешних врачей этическое кредо? «Клятву Гиппократа» ведь давно отменили.

— В свое время в институте я проходил так называемый курс биоэтики и деонтологии. Это был, по-моему, пятый курс, лекции были в вечернее время в самой замшелой аудитории самого замшелого корпуса. Доходила до тех занятий максимум половина студентов, да и те на лекциях, как правило, спали или играли в карты. Вот такие это были лекции.

Понятие об этике у российского врача отсутствует, потому что его этому в принципе не учили.

То есть, слово такое все знают, но все страшно далеки от того, чтобы это исполнять. Например, у нас масса народу плохо представляют себе, что такое врачебная тайна. Для нас норма сообщить родственнику пациента его диагноз, даже пациент об этом не просил и не давал на это согласия.

Мы будем обсуждать состояние пациента с его родственниками, его коллегами. У нас колоссальная проблема с допусками родственников в реанимацию, в то время как во всем мире это считается нормой, и никому это не вредит, а только помогает.

У нас совершенно нормально, придя на прием к врачу с назначениями другого врача услышать фразу: «Какой идиот вам это назначил?»

Да, клятва советского и российского врача была. Но кстати, когда я учился, даже эта клятва была уже не обязательной, а добровольной. И я очень сомневаюсь, что она имеет юридическую силу.

На мой взгляд, гораздо перспективнее придерживаться в медицине классических принципов — «не навреди», «действуй в интересах пациента», и той же самой врачебной этики. Врач должен давать пациенту максимально полную информацию, просвещать, стараться сделать все возможное, чтобы его вылечить, даже если пациент активно сопротивляется.

И только если уж пациент очень активно и информированно сопротивляется (в полном сознании подписывает соответствующие документы об отказе от лечения), врач, уважая его свободное решение, лечить его не должен.

Большинство же врачей в России действуют либо в интересах медицинской системы, либо в своих интересах, либо в интересах частной клиники, которую они представляют.

При этом в представлении пациента врач – это почему-то уникальное существо, которое обладает уникальными знаниями. На самом деле врачи — тоже люди, такие же, как и все остальные, со своими недостатками и достоинствами.

Более того, в нашей стране знания врача, как правило, устарели лет на двадцать пять, и в своей области он давно не эксперт. Конечно, есть врачи, которые поддерживают высокий уровень медицинской грамотности, работают в парадигме доказательной медицины и действуют исключительно в интересах пациента, но их катастрофически мало – по моим оценкам, не более 5%.

Особая проблема России еще и в том, что пласт врачей 40+, который во всем мире по возрасту особенно значим и находится на пике карьеры, у нас практически отсутствует.

У нас люди от сорока до пятидесяти, те кто учился в девяностые годы, либо не шли в медицину, либо уходили из профессии. Кроме того, качеству лечения очень мешают наши программы и планы создать какую-то свою национальную медицину вместо того, чтобы интегрироваться в общемировую систему.

Пациентам надо стать соучастниками

— А пациенту-то что делать в таких условиях?

— Искать своего врача, других вариантов нет.

Надо понимать, что процентов 80 обострений хронических болезней со временем проходят сами, и ни в каких врачебных вмешательствах не нуждаются. В тех же 20% случаев, когда нужно интенсивное лечение, пациенту придется во многом взять ответственность на себя, углубиться в особенности собственной болезни, пытаться выискивать какие-то нюансы, которых врач может не знать, не уметь, не понимать.

Хорошо, когда это происходит на приеме у терапевта. Находясь на операционном столе без сознания, человек вряд ли может советовать хирургу, что отрезать и что пришить. Но можно заранее почитать про методы, которые используются в лечении, изучить существующую статистику.

При этом надо понимать: пациент не может стать профессионалом в собственном заболевании, для этого нужно научиться фильтровать информацию, а это сложно делать даже врачам, у которых есть специальное образование. Но вот соучастником процесса лечения пациент стать сможет. А это уже не мало…

Яков Бранд. Фото: Алексей Никольский / РИА Новости

Яков Бениаминович Бранд (1955-2018) – доктор медицинских наук, профессор, с октября 2001 года занимал должность руководителя отделения неотложной коронарной хирургии в НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского.
Потомственный врач. Отец Бениамин Вольфович — хирург, мать Анна Яковлевна — дерматовенеролог, сестра Маргарита инфертолог — специалист по женскому бесплодию.
Занимался благотворительностью, организовывал собственные фотовыставки в поддержку тяжелобольных детей.
Был членом попечительского совета фонда «Линия жизни», основателем благотворительного фонда «Золотые сердца», а также председателем оргкомитета премии «Золотое сердце».
5 ноября 1996 года в составе бригады кардиохирургов делал коронарное шунтирование первому президенту России Борису Ельцину.
В 1999-2010 годах – автор и ведущий телепрограммы «Без рецепта» на канале НТВ. В 2001-2003 — ведущий программы о наркомании «Кома» на НТВ в паре с музыкантом Сергеем Галаниным.

Яков Бениаминович Бранд - известный кардиохирург, доктор медицинских наук, профессор, заведующий отделением неотложной коронарной хирургии в Институте скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, бессменный ведущий популярной телепередачи «Без рецепта» на НТВ. Фотография - одно из основных увлечений нашего гостя.

Вы родились в семье медиков. Кто повлиял на ваши занятия фотографией?

Мой покойный отец всю жизнь увлекался фотографией. У него был фотоаппарат ФЭД («Феликс Эдмундович Дзержинский») сделанный по образцу немецкой камеры Leica. И он приучил меня к фотографической магии. Она была совсем другая, не такая, как сейчас. Надо было в темноте заряжать пленку в кассету, потом наматывать ее на спираль в бачок, так, чтобы она не слиплась. Потом процесс проявки надо было остановить, использовать фиксаж, затем пленку надо было промыть и высушить. И только тогда можно было переходить к процессу печати - закрыться в ванной, завесить дверь одеялом; красный фонарь, увеличитель, опять проявитель, опять закрепитель... В общем, интересно. Во всем этом была таинственность, она меня, мальчика, очень сильно привлекала.

- Первый фотоаппарат подарил отец?

Да. Он давал мне изредка свой ФЭД, а потом подарил «Смену». Чуть позже был «Зоркий», потом еще что-то...

- То есть вы с детства постоянно занимаетесь фотографией?

Нет, после тех первых опытов был большой перерыв. Даже не знаю, с чем он был связан. Возможно, просто надоело заряжать пленку и вообще заниматься этим процессом. Позже появилась цветная фотография, и стало совсем неинтересно. Ты снимаешь, отдаешь в проявку и печать, тебе выдают конверт с готовыми фотографиями... Мне такая последовательность казалась скучной. Но потом снова стал снимать. Даже не знаю почему. Наверное, в связи с путешествиями. Я и моя команда много ездили на машинах, видели много интересного, хотелось все это сохранить. Я пытался снимать видео, но быстро понял, что фотография производит более сильное впечатление.

- Значит, в основном вы снимаете в путешествиях?

Нет, я снимаю везде. У меня фотоаппарат всегда с собой. Одна мыльница, Casio, в портфеле, другая, Canon, в машине.

- А почему не пользуетесь какой-то более продвинутой техникой?

Так ее в портфель не положишь. Я беру с собой камеры на всякий случай: вдруг что-то интересное попадется? Я очень редко выезжаю куда-то, чтобы просто пофотографировать.

- На вашей выставке я видел множество работ совершенно разной тематики...

У меня нет определенной тематики.

- То есть вы снимаете абсолютно во всех жанрах?

Понимаете, какой-то определенный жанр может быть у профессионального фотографа. Но я-то не профессионал, поэтому мои снимки нельзя отнести к каким-то определенным жанрам. Я просто снимаю то, что мне интересно - скажем, листик или цветок... Одна из моих любимых фотографий - ноги, мужские и женские. Вот как-то так они стоят, что говорят о многом. Еще люблю снимок, на котором ребенка кормят с ложки; возможно, вы видели его в альбоме. Так что снимаю я все, что меня заинтересует. Какого-то специального ракурса не ищу и особого вдохновения не жду.

- У вас было очень много разных серий. Как приходит идея снять ту или иную серию?

С серией про кота все просто - у меня дома живет кот, которого я очень люблю. Вот я его периодически и снимаю. Очень люблю снимать дождь. Иногда получаются весьма интересные фотографии, а иногда ничего не получается.

- Вы коллекционируете быков. Есть ли у вас фотографии этих животных?

Да, я их собираю, но фотографий нет. Два моих приятеля, профессиональные фотографы, много раз предлагали снять мою коллекцию и сделать какой-нибудь смешной календарь, например. А про фотосъемку быков, я как-то не думал. Может быть, в будущем...

- На работе снимаете? Может быть, коллег?

Я крайне редко снимаю именно коллег. Людей вообще на моих фотографиях много, я люблю делать портреты. А что за портрет в маске? Глаз толком не видно, ничего не видно. Вы даже не поймете, кто это.

Один фотограф-портретист сказал, что в портрете главное - глаза и душа. Причем глаза не обязательно должны быть открыты

Ну, не знаю. Я прихожу в операционную оперировать, а не фотографировать. Эти действия не могут быть совмещены. Если нужно зафиксировать что-то интересное в операционном зале, то я приглашаю человека с фотоаппаратом, и он снимает.

- Значит, вы сторонник того, что каждый должен заниматься своим делом и быть в нем профессионалом?

Однозначно. Поэтому и говорю: я не профессиональный фотограф, и, по-видимому, им уже не буду. Это просто одно из моих хобби.

- А какие еще есть хобби?

Быки, охота. Петь люблю.

- Не заменил ли фотоаппарат охоту?

Только в некоторой степени. Все-таки охота - это больший азарт, а я человек азартный. Фотоохотой я не занимаюсь, либо охота, либо фото.

- Как родилась идея вашего однодневного благотворительного проекта?

- Я, как человек не очень скромный, люблю показывать свои удачные фотографии друзьям. В последнее время все чаще стал слышать от них, что пора, мол, и выставку устраивать, вон сколько работ скопилось! Мне было смешно, никак не мог отнестись к таким словам серьезно. Но однажды я разговаривал с Фаиной Захаровой, президентом фонда «Линия Жизни», и она тоже затронула эту тему. Вот тогда я и предложил сделать благотворительную выставку. Ее пришлось долго и тщательно готовить, но благодаря Льву Грановскому, Коле Канавину, Свете Воробьевой, компании Кодак и многим другим все получилось. Однако, далось непросто: оказывается, мало было просто отдать свои фотографии. Не тут-то было! Их нужно было редактировать, выбирать, потому что снимков оказывалось то слишком много, то слишком мало. Проект удался. И самое главное, что денег удалось собрать больше, чем было запланировано. Поэтому мы пролечим не семь детей, как собирались, а восемь. Я доволен.

- Можно сказать, что ваше увлечение помогло спасти жизни детей?

Ну, если говорить высоким стилем, чего я очень не люблю, то да. Ира Меглинская, тоже приложившая руку к этому проекту и отдавшая под него свою галерею, сказала, что она никогда не видела, чтобы работы раскупали так -быстро. А что же вы хотели, ответил я, это же мои гениальные творения! (смеется). Слава богу, что все получилось. Огромное спасибо моим друзьям и не только друзьям, которые прониклись идеей и помогли осуществить этот проект независимо от качества моих фотографий.

- Вы кажетесь слишком самокритичным. Часто автору сложно оценивать свои фотографии объективно.

Нет, не сказал бы. Например, у меня есть любимые фотографии, совершенно ужасные в смысле -качества. Но я их люблю, и все тут. Хотя знаю, что их крупнее, чем 20 на 30 напечатать нельзя. А мне, -может быть, хочется сделать отпечаток два на три метра! Но качество не позволяет, что поделаешь. Так что я вполне объективно отношусь к своим снимкам. - Поэтому некоторые фотографы используют пленочные камеры, ту же самую «лейку», например. - Это сложный вопрос. Некоторые мои друзья-профессионалы до сих пор снимают на пластины. Причем считают, что качество получается лучше. Я имею в виду не стеклянные пластины, а широкопленочные, крупноформатные камеры. Я видел результат - спорить трудно. - Всегда есть противоположные точки зрения. Например, -существуют люди, которые снимают на пленку и говорят, что только в пленке может сохраниться душа. - Не думаю. Я считаю, что душа сохраняется в отношении к тому, что ты снимаешь. Я всегда говорил, что если взять стакан и попросить сотню фотографов снять его одинаковым фотоаппаратом, то у одного получится шедевр, а у остальных ничего толкового не выйдет.

- По крайней мере, у всех будут разные фотографии. Это факт.

А стакан-то будет один. У меня даже была мысль сделать такой конкурс. Не обязательно со стаканом, но именно в таком формате. Причем все будут фотографировать с одного расстояния, не меняя ракурс.

- Жесткие условия .

Одно дело, если ты снимаешь макро, а другое - телевиком. -Понятно, что это будут разные стаканы. А вот попробуй с трех метров, с одинаковым для всех объективом снять. Можно светом играть, можно еще что-то придумать. Например, во время соревнований по стрельбе все стреляют с 25 метров практически одинаковым оружием, патронами, но одни выбивают десятку, а другие ничем не примечательны. Вот и все. Все зависит от того, что ты хочешь своей фотографией сказать или что ты чувствуешь, когда снимаешь.

- Чем лично для вас является фотография? Вы заговорили о чувствах - что чувствуете вы сами?

Я говорил, почему фотография нравится мне больше, чем -видео - оно навязывает тебе какую-то свою историю... Вот ты берешь фотографию, а на ней -изображен жучок какой-нибудь. Да этих жучков-паучков в Интернете миллионы! Но у тебя сразу срабатывает -ассоциативная связь. Ты вспоминаешь, где ты этого жучка снимал, какая была погода, поругался ты в тот день со своей любимой девушкой или, напротив, у вас все было идеально после чудесной ночи. Поэтому я не понимаю, в чем прелесть абстрактной картины. Наверно, у меня плохо развита какая-то часть мозга. Но я очень люблю снимать свет - вы, наверное, обратили внимание, у меня есть такие работы. Они вызывают у меня определенные ассоциации, эмоции... пожалуй, даже больше эмоции, чем ассоциации. Ведь это движение, замершее движение. Человек смотрит на любую картинку, и у него -сразу начинают возникать ассоциации, фотография перестает быть чужой, возникает контакт. Хотя бывают совершенно бездушные снимки - если вы посмотрите фотографии со съездов ЦК КПСС, то поймете, о чем я говорю. Они ужасно официальные и не вызывают никакого интереса. Зато если возникла хоть малейшая эмоция - да просто правитель страны нос почесал! - то моментально возникает интерес. Я считаю, что смысл фотографии заключается в этом замершем мгновении, которое пробуждает ассоциации.

- Планируете ли вы делать выставки в будущем?

Пока не знаю. Благотворительные, конечно, хотелось бы проводить, но у меня пока -недостаточно работ. Может быть, я сподвигну своих товарищей, которые снимают гораздо лучше меня и объездили гораздо больше стран, поддержать какой-нибудь подобный проект.

- А много ли медиков увлекается фотографией?

- Много. - Почему? - Трудно сказать. Я никогда не задумывался над этим вопросом. Любая часть социума - армия, милиция, врачи, МЧС, чиновники - это срез общества, в котором мы живем. Думаю, количество фотолюбителей везде примерно одинаковое. Сотни тысяч людей выкладывают свои фотографии в Интернет. Значит, у них есть -потребность, чтобы кто-то увидел их работы, оценил, обсудил. Люди даже крадут фотографии друг у друга. У меня тоже парочку украли, одно время я их выкладывал.

- Как часто вы посещаете фотовыставки?

Редко. - За творчеством каких фотографов вы наблюдаете? - За творчеством Грановского, конечно. Еще мне очень нравится, как работают некоторые мои друзья-профессионалы, например, Евгений и Владимир Германы.

- Продолжите фразу: фотография - это...

Фотография - это хорошо. Хорошо для души, для глаз, даже для тела, если ты гуляешь где-то на природе. И еще хорошо для поддержания внутреннего баланса, спокойствия. Потому что ты пытаешься соединиться с окружающим миром. Так или иначе.

Беседовал Владимир Повшенко

Яков Бранд: «Фотография - это хорошо. Хорошо для души, для глаз, даже для тела...».

___________________________