Главная » Озеленение » Альфред лисков: чем поплатился немец, предупредивший ссср о войне. Арест и дальнейшая судьба

Альфред лисков: чем поплатился немец, предупредивший ссср о войне. Арест и дальнейшая судьба

3. Из характеристики боевых действий Владимир-Волынского пограничного отряда в первые дни войны: «Действия отряда с начала военных действий, с 22 июня 1941 г.
О предполагаемом переходе немецкой армии в наступление в 4.00 22 июня 1941 г. командованию отряда стало известно в 0.30 22 июня при следующих обстоятельствах.
В 21.00 21 июня 1941 г. на участке 4-й комендатуры был задержан немецкий солдат 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии [правильно 75-й пехотной дивизии], перешедший на нашу сторону. Альфред Лисков, который был доставлен в штаб отряда, на допросе заявил, что в 4.00 22 июня немецкая армия перейдет в наступление и что ему это известно со слов его командира роты обер-лейтенанта Шульца. Кроме того, он же заявил, что личным наблюдением им установлено, что артиллерия заняла огневые позиции, танки и пехота - исходное положение для наступления.
Немедленно об этих данных начальником отряда майором Бычковским было доложено по прямому проводу начальнику погранвойск УССР и поставлены в известность командующий 5-й армией, а также командиры 87-й стрелковой дивизии и 41-й танковой дивизии. Одновременно были поставлены в известность все комендатуры участков, коим было приказано держать заставы в боевой готовности».
(Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне 1941. Наука. М., 1976. С.225).
Документ подписан начальником войск НКВД по охране тыла Воронежского фронта генерал-майором Панкиным и начальником штаба полковником А.П. Кузнецовым, датирован 1943 годом - по аналогии с подобными характеристиками действий других погранотрядов, его можно отнести к январю-февралю 1943 года (командование погранвойск обобщало опыт боевых действий первых дней войны).

4. Из воспоминаний начальника 90-го погранотряда майора М.С. Бычковского впоследствии генерал-майора: «21 июня в 21.00 на участке Сокальской комендатуры был задержан солдат, бежавший из германской армии, Лисков Альфред. Так как в комендатуре переводчика не было, я приказал коменданту участка капитану Бершадскому грузовой машиной доставить солдата в г. Владимир в штаб отряда.
В 0.30 22 июня 1941 г. солдат прибыл в г. Владимир-Волынск. Через переводчика примерно в 1 час ночи солдат Лисков показал, что 22 июня на рассвете немцы должны перейти границу. Об этом я немедленно доложил ответственному дежурному штаба войск бригадному комиссару Масловскому. Одновременно сообщил по телефону, лично командующему 5-й армией генерал-майору Потапову [по всем канонам взаимодействия должен был так же проинформировать по линии оперативно-дежурной службы, командиров 87-й стрелковой дивизии и 41-й танковой, дислоцированных во Владимир-Волынском, о чем упомянуто в характеристике боевых действий Владимир-Волынского пограничного отряда в первые дни войны], который к моему сообщению отнесся подозрительно, не приняв его во внимание.
Я лично твердо также не был убежден в правдивости сообщения солдата Лискова, но все же вызвал комендантов участков и приказал усилить охрану госграницы, выставить специально слухачей к р. Буг и в случае переправы немцев через реку уничтожить их огнем. Одновременно приказал, если что-нибудь подозрительное будет замечено (движение какое-либо на сопредельной стороне), немедленно докладывать мне лично. Я находился все время в штабе.
Коменданты участков в 1.00 22 июня доложили мне, что ничего подозрительного на сопредельной стороне не замечено, все спокойно. Ввиду того, что переводчики в отряде слабые, я вызвал из города учителя немецкого языка, отлично владеющего немецким языком, и Лисков вновь повторил то же самое, то есть что немцы готовятся наступать на СССР, на рассвете 22 июня 1941 г. Назвал себя коммунистом и заявил, что прибыл специально предупредить по личной инициативе. Не закончив допроса солдата, услышал в направлении Устилуг (первая комендатура) сильный артиллерийский огонь. Я понял, что это немцы открыли огонь по нашей территории, что и подтвердил тут же допрашиваемый солдат. Немедленно стал вызывать по телефону коменданта, но связь была нарушена».
(См: «Механизмы войны» со ссылкой на РГВА. Ф. 32880. Оп. 5.Д.279.Л.2. и Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.2. Начало. Книга 1. 22 июня - 31 августа 1941 года. М., 2000. С.132-133).

5. Из мемуаров полковника И.Х. Баграмяна, бывшего начальника оперативного отдела штаба КОВО: «В полночь в полосе 5-й армии границу перешел немецкий фельдфебель. Начальник погранзаставы доложил по инстанции. Хоменко был поднят с постели. Потом он доложил в Москву и командующему округа».

6. Из мемуаров Г.К. Жукова: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик - немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня».
(См: Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. АПН. М. 1986.Т.1.С.299).

Жуков: «Примерно в 12 часов ночи командующий Киевским военным округом генерал Кирпонос доложил, что появился еще один немецкий солдат-перебежчик и сообщил, что в 4 часа германские войска перейдут в наступление. Все говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе. Об этом мы доложили в 0.30 Сталину. И.В. Сталин спросил, передана ли директива в округа. Я ответил утвердительно».

7. Из мемуаров генерал-майора М.И. Бурцева, начальника отдела, а затем управление спецпропаганды Главного политического управления Красной Армии: «Уже 27 июня появилась первая листовка немецкого антифашиста Альфреда Лискофа. Это он, рискуя быть обстрелянным с обоих берегов, переплыл Буг, чтобы предупредить наших пограничников о предстоящем нападении на СССР. Лискоф сделал это сразу же, как только в 222-м полку 75-й дивизии, где он служил, зачитали приказ о наступлении. Мы, конечно, не могли упустить случая поговорить с первым перебежчиком. Вскоре Лискоф был доставлен в Москву. Высокий, “рабочего покроя” немец в чине фельдфебеля располагал к себе, вызывал доверие.
- Я из рабочей семьи, из города Кольберга, - рассказывал он. - Мои родители и я ненавидим Гитлера и его власть. Для нас СССР - дружественная страна, и мы не хотим воевать с советским народом. В Германии таких рабочих семей много. Они не хотят войны с вами.
Его рассказ был опубликован в “Правде”. Он-то и послужил основой листовки, напечатанной с его портретом, которая возвестила немецким солдатам, что и в вермахте есть противники войны и гитлеризма, друзья Советского Союза…
… Впоследствии А. Лискоф погиб, оставаясь до последнего дыхания верным идеям борьбы с фашизмом»
(См: Бурцев М.И. Прозрение. М., 1981. С.62-63).

8. Из мемуаров полковника И.И. Федюнинского, бывшего командира 15-го стрелкового корпуса 5-й армии, впоследствии генерала армии: «Вечером 18 июня мне позвонил начальник пограничного отряда.
- Товарищ полковник, - взволнованно доложил он, - только что на нашу сторону перешел немецкий солдат. Он сообщает очень важные данные. Не знаю, можно ли ему верить, но то, что он говорит, очень и очень важно...
- Ждите меня, - ответил я и немедленно выехал к пограничникам.
Пройдя в кабинет начальника отряда, я попросил, чтобы привели немца. Тот вошел и, привычно вытянувшись, застыл у двери. С минуту, я рассматривал его, первого гитлеровского солдата, которого видел так близко и с которым мне предстояло разговаривать. Это был молодой, высокий, довольно нескладный парень в кургузом, мышиного цвета мундирчике с тусклыми оловянными пуговицами. На ногах у него тяжелые запыленные сапоги с широкими голенищами. Из-под пилотки выбивался клок светлых волос. Немец смотрел на меня настороженно, выжидающе. Кисти его больших красных рук чуть заметно дрожали. Я разрешил ему сесть. Он опустился на табурет, поставленный посередине комнаты, и снова выжидательно уставился на меня своими бесцветными глазами.
- Спросите его, почему он перешел к нам, - обратился я к переводчику.
Немец ждал этого вопроса и ответил не задумываясь, с готовностью. В пьяном виде он ударил офицера. Ему грозил расстрел. Вот он и решил перебежать границу. Он всегда сочувствовал русским, а его отец был коммунистам. Это последнее обстоятельство немец особенно подчеркивал.
- Мне будет сохранена жизнь? - спросил он.
- Разумеется. Но почему вы сомневаетесь в этом?
- Скоро начнется война, и немецкая армия будет противником русской.
Фельдфебель повторил мне то, что уже сообщил начальнику погранотряда: в четыре часа утра 22 июня гитлеровские войска перейдут в наступление на всем протяжении советско-германской границы.
- Можете не беспокоиться. Мы не расстреливаем пленных, а тем более добровольно сдавшихся нам, - успокоил я немца.
Сообщение было чрезвычайным, но меня обуревали сомнения. "Можно ли ему верить?" - думал я так же, как час назад думал начальник погранотряда. Очень уж невероятным казалось сообщение гитлеровского солдата, да и личность его не внушала особого доверия. А если он говорит правду? Да и какой смысл ему врать, называя точную дату и даже час начала войны?
Заметив, что я отнесся к его сообщению с недоверием, немец поднялся и убежденно, с некоторой торжественностью заявил:
- Господин полковник, в пять часов утра двадцать второго июня вы меня можете расстрелять, если окажется, что я обманул вас.
Вернувшись в штаб корпуса, я позвонил командующему 5-й армией генерал-майору танковых войск М.И. Потапову и сообщил о полученных сведениях.
- Не нужно верить провокациям! - загудел в трубке спокойный, уверенный басок генерала. - Мало ли что может наболтать немец со страху за свою шкуру.
Верно, все это походило на провокацию, но на душе было неспокойно. Я доложил генералу Потапову, что, по-моему, следует все же предпринять кое-какие меры. Попросил разрешения по два стрелковых полка 45-й и 62-й дивизий, не занятых на строительстве укреплений, вывести из лагерей в леса поближе к границе, а артиллерийские полки вызвать с полигона. Генерал Потапов ответил сердито:
- Напрасно бьете тревогу.
Обосновывая свою просьбу, я сослался на возможность использовать эти полки для работы в предполье и сократить таким образом, сроки окончания строительства оборонительных сооружений.
- Опасаться же, что это может вызвать недовольство немцев, нет оснований, - говорил я. - Войска будут находиться в восьми километрах от границы, в густом лесу.
Командарм, подумав, согласился.».
(См: Федюнинский И.И. Поднятые по тревоге.Воениздат.М.1961.С.11-12).

9. Из книги английского историка Симона Монтефиоре «ПОСЛЕДНИЙ ОТСЧЕТ: 22 ИЮНЯ 1941»: «В 20.15 Тимошенко вернулся в комиссариат обороны. Вскоре он позвонил оттуда и сообщил, что второй дезертир назвал время начала атаки…
…В 0.30 позвонил Георгий Жуков. Третий дезертир, рабочий-коммунист из Берлина по имени Альфред Лисков, переплыл Прут и явился в расположение советских войск. Он сообщил, что в его части только что зачитали приказ о наступлении».
(Отрывок из книги предоставлен для публикации издательством «ОЛМА-пресс»).

10. В очерке Т. Гладкова и В. Томина «Немец который брал Берлин» в котором речь идет о Фрице Шменкеле, Герое Советского Союза, имеются следующие строки: «Так в ночь на 22 июня 1941 года переплыл Западный Буг и сообщил советским пограничникам, что с часу на час начнется вторжение немецких войск, унтер-офицер Альфред Лискоф. В туже ночь на другом участке будующего Восточного фронта на территорию Литовской ССР перебежал еще один военнослужащий вермахта, сын рабочего-коммуниста (впоследствии казненного) Эрнст Кучера. Через два часа в составе бойцов погранзаставы, на которую он пришел, Кучера уже воевал против своих бывших «комрадов».
(См: Сигары Шееле для «Барона Дризена». Сборник.-ЗАО «Издательский дом Гелеос». М.2001. Профессиональные секреты спецслужб.С.62.).

11. Из статьи, подготовленной со слов бывшего коменданта пограничного участка и опубликованной в газете Прибалтийского пограничного округа КГБ СССР: «В ночь на 21 июня на участке четвертой комендатуры был задержан перебежчик. Допросил его сам комендант [капитан В.У. Матвеев]. Вчерашний рабочий, сегодняшний солдат германской армии сообщил, что гитлеровские войска не сегодня-завтра перейдут границу и начнут войну».
(См: «На советских рубежах» № 8 от 29 января 1987 г.С.4.)

Исходя из п.п. 1-10 мы имеем как минимум трех перебежчиков и временные рамки 18-21 июня 1941 года.

Материалы п.п. 1-7,9,10 по Лискову в основном совпадают друг с другом, за исключением:
а) временных показателей: т.е. времени перехода госграницы СССР и времени доклада в ГШ МО СССР, но по п.п. 1.3.4 прослеживается следующее - время перехода госграницы 21.00 21 июня 1941 года, а время доклада в Москву не ранее 1.00 22 июня 1941 года;
б) некоторое несоответствие п.2 с остальными, где в телефонограмме УНКВД по Львовской области указано последнее место службы Лискова - 221-й саперный полк 15-й дивизии, здесь чекисты, конечно, лукавят, 15-я пехотная дивизия появилась на Восточном фронте не ранее июля 1941 года, да и целый саперный полк никак не мог входить в состав пехотной дивизии, обычно им придавались саперные батальоны;
в) ни один из документов не называет конкретного места перехода госграницы, хотя по не вполне проверенным данным, это мог быть участок 13-й погранзаставы 4-й комендатуры 90-го погранотряда (начальник заставы лейтенант А.В. Лопатин);
г) не совсем ясно где и при каких обстоятельствах в 1942 году погиб А. Лисков.

Сожержание заимствованоо с форума

Альфред Лисков был антифашистом. Родился в 1910 году в семье малоимущих немцев: уборщицы и разнорабочего. Особых средств на образование сына семья не имела, поэтому Альфред после школы сразу пошел зарабатывать на жизнь. Работал столяром на мебельной фабрике в родном прусском городке Кольберге (после польско-советского обмена территориями в 1951 году он стал принадлежать СССР). Затем, как другие молодые немцы, был призван в армию.
Альфред состоял в подпольной коммунистической организации Германии. Даже для ультралевых его взгляды были более чем революционными. Лисков высказывал такие радикальные идеи, что его партийные соратники их побаивались в условиях развернувшейся в то время фашистской пропаганды.

Архивы Вермахта
В бывших архивах Вермахта в Берлине сохранилось не так много сведений об Альфреде Лискове. 21 июня 1941 года он перешел советскую границу в районе Западного Буга. Что его толкнуло на это, ни самими немцами, ни нашими историками всерьез изучено не было. Только в 2011 году документы на солдата-перебежчика были впервые открыты для Российского канала НТВ.
В них имя Альфреда Лискова значится в списке первых же потерь немецкой армии в ВОВ. В реестре погибших указано, что ефрейтор Лисков погиб 22 июня 1941 года. Больше никаких данных там о нем нет. О других солдатах и офицерах записано более подробно: при каких обстоятельствах, на каком участке они погибли и пр.

После небольшого расследования журналистам НТВ стало известно, что начальство Лискова точно ничего не знало о его гибели. Командование могло просто подумать, что он утонул в Западном Буге при ночном возведении переправы для будущей атаки на СССР. Уже в июле фашисты наткнулись на сбитый самолет, в котором были подписанные Лисковым листовки.

Деятельность немецкого солдата на советской территории
По факту 21 июня Лисков тайно перешел границу и сдался советским пограничникам. Он сразу же предупредил их о готовящемся нападении фашисткой Германии. По свидетельствам перебежчика, в немецкой армии было много солдат, не желавших развязывать войну. Только угроза расстрела вела их вперед. Об этом он рассказывал, когда перешел советскую границу и позднее — в антифашистских листовках.

Когда стало известно, что ефрейтор Лисков жив и находится на советской территории, в гестапо на него было заведено уголовное дело. Изменника Рейха ожидал бы расстрел, только попадись он в руки фашистов. Лисков оставил на родине мать, жену и маленького сына. Их допрашивали в гестапо летом и осенью 1941-го.

Переход через границу Альфред запланировал заранее, за 3 месяца до событий июня. Земляки Лискова вспоминают о нем как о тонком, очень вежливом человеке, идеалисте и поэте. Его стихи печатать в немецкой довоенной прессе не решались из-за слишком смелых идей. После перехода границы в 1941 Альфред вступил в Коминтерн, стал разъезжать по стране с агитационными речами.

Арест и дальнейшая судьба
В ноябре 1941-го Лискова и весь исполком Коминтерна эвакуировали в Башкирию. По плану советского правительства такие люди, как Альфред, должны были вести пропагандистскую и просветительскую работу в лагерях военнопленных немцев. Но уже спустя 2 месяца он сам был арестован НКВД.

Есть версия, что идеалист Лисков был разочарован коммунизмом в СССР и на этой почве мог конфликтовать с руководством Коминтерна. В частности, у него были трения с протеже Сталина Димитровым и др. Альфреда обвиняли в антисемитизме, фашизме.
В 1942-1943 годах следы солдата-перебежчика окончательно теряются. По некоторым данным он пытался симулировать сумасшествие, чтобы избежать наказания. И все же шансы, что бывший фашистский солдат (пусть и предупредивший Советский Союз о готовящемся нападении Германии) выйдет живым из ГУЛАГа, ничтожно малы.

На родине его прокляли, а у нас по традиции заключили в «железные объятия»

Солдат гитлеровской армии принято представлять этакими зверями в человечьем обличье, хладнокровными убийцами и садистами. Были среди них, конечно, и такие. Но встречались и те, которые, не грози им расстрел за дезертирство, предпочли бы не воевать. А один так и вовсе тайком перешел советскую границу, чтобы предупредить русских о готовящемся нападении гитлеровцев.

Антифашист в фашистском государстве

Альфред Лисков был выходцем из низов: мать – уборщица, отец – разнорабочий. Родился в 1910 году в Пруссии, в городе Кольберге, после школы устроился столяром. Состоял в коммунистической организации, которая была, разумеется, подпольной. С восторгом следил за происходящим в России, мечтал о мировой революции, о соединившихся пролетариях всех стран. Взгляды выказывал до такой степени радикальные, что даже товарищи по компартии его слегка побаивались.

Когда его призвали в армию, Лисков, не вызывая подозрений, надел форму и взял в руки оружие. А 21 июня 1941 года самовольно перешел советскую границу в районе Западного Буга, подошел с поднятыми руками к пограничникам и заявил, что у него имеются очень интересные сведения о планах правительства Германии: оно собирается уже назавтра напасть на СССР.

Вермахт об измене Лискова узнал не сразу; в его архивах имя перебежчика значится в списках погибших 22 июня 1941 года. Правда, подробностей его гибели там нет. Возможно, Альфреда считали утонувшим в реке Западный Буг во время ночного строительства переправы.

Однако уже в июле немцами был обнаружен сбитый советский самолет, в котором нашли листовки, подписанные Лисковом.

Хотят ли немцы войны?

Позже друзья и знакомые вспоминали о Лискове как о тонком и интересном человеке, верящем в светлое будущее человечества и даже сочинявшем стихи. Правда, широкая публика не знала Лискова как поэта – стихи его были настолько пронизаны левыми идеями, что в немецких газетах их не печатали.

Свой переход на сторону Красной Армии Альфред планировал в течение трех месяцев. Уже оказавшись на территории СССР, Лисков начал составлять листовки антифашистского содержания. В частности, в них говорилось, что многие немецкие солдаты недовольны войной с Союзом и идут вперед с оружием в руках лишь под угрозой расстрела.

Дороги назад ему теперь не было: как только сотрудники гестапо узнали о его предательстве, то завели на него уголовное дело и принялись допрашивать родных Лискова: он оставил в Германии мать и жену с маленьким ребенком. Если бы перебежчик попался в руки фашистов, его ждал бы расстрел.

Арест в качестве награды

У советского правительства были на Лискова большие планы: он должен был заниматься антифашистской агитацией среди немецких военнопленных. И он действительно участвовал в агитационных поездках по стране. В ноябре 1941 года его вместе с исполкомом Коминтерна эвакуировали в Башкирию. А уже спустя пару месяцев арестовали.

Одна из возможных причин ареста – конфликт Лискова с руководством Коминтерна: он обвинил Тольятти , Димитрова и Мануильского в предательстве. Столкнувшись с реальными, а не воображаемыми советскими коммунистами, Альфред был очень ими разочарован. Закончилось тем, что самого Лискова обвинили, ни много ни мало, в фашизме и антисемитизме.

Находясь под арестом, Лисков удачно симулировал душевную болезнь. В июле 1942 года его реабилитировали и направили в Новосибирск; там уже в 1943 году его следы были окончательно утеряны. Выжил ли он, остался ли на свободе – неизвестно.

Съемочная группа НТВ сегодня побывала в бывшем архиве вермахта. Там впервые согласились показать документы о немецком солдате, который, рискуя жизнью, пытался изменить ход истории, предупредив СССР о скором нападении.

Интересно, что об этом человеке почти все слышали, но никто толком не знает. Все, наверное, помнят хрестоматийное «21 июня границу перешел немецкий солдат, сообщивший, что вермахт получил приказ атаковать..»? И больше ни слова ни в каких хрониках.

Телекомпания НТВ решила восстановить справедливость и имя героя. Солдата звали Альфред Лисков, и судьба его очень показательна.

Репортаж корреспондента НТВ Константина Гольденцвайга .

Кем был тот немецкий солдат и почему в последний момент он перешел через Западный Буг на советскую сторону, ни по ту, ни по другую сторону границы всерьез никто не изучал. Документы на Альфреда Лискова в бывшем архиве вермахта для съемочной группы НТВ открывают впервые.

Вольфганг Рэммерс , начальник отдела архива личных потерь вермахта: «Его фамилия в первом же списке потерь. Вот, 22 июня 41-го, город Сокаль. Но что странно: в отличие от других выбывших из строя, о Лискове больше никаких данных. Что с ним стряслось, для начальства было загадкой».

В полку сочли поначалу, будто ночью 22 июня он попросту утонул в Западном Буге, возводя переправу для войск. Однако уже в июле на Украине однополчане утопленника наткнулись на сбитый русский самолет. А рядом лежали листовки за его подписью: «Сдавайтесь красноармейцам».

«Палка офицера, угроза расстрела заставляет немецкого солдата воевать. Но он не хочет этой войны. Он жаждет мира, как и весь германский народ», говорилось в листовках.

В германском гестапо на изменника Рейха завели уголовное дело, сохранившееся до наших дней. Допросы близких, друзей и бывшей жены, которую Лисков оставил с сыном за три месяца до осуществления плана. В том, что бегство было именно планом, сомнений не остается. Как и в том, что процесс над Альфредом Лисковым, попадись он лишь вновь в руки немцам, завершился бы показательной казнью.

Из показаний Пауля Шрёдера, бывшего друга Альфреда Лискова: «Даже в среде коммунистов он выделялся своими высказываниями. Еще до войны он звал нас на баррикады и твердил, будто мы должны почитать его, словно вождя».

Так снова осознаешь, что война сломала не только его судьбу, но и изменила судьбы миллионов. Родной для Альфреда Лискова русский городок Кольберг после войны стал польским Колобжегом. Но все немцы оттуда были выселены и заселены поляки с нынешней Западной Украины из тех самых краев, в которых 21 июня 41 года и перешел советскую границу ефрейтор Альфред Лисков. Неизменным с тех пор осталось только одно: и тогда и теперь это самые что ни на есть рабочие окраины. Рабочий мебельной фабрики Лисков примкнул к компартии именно здесь.

Иероним Крочиньский , историк: «Он искренне верил в коммунизм, был идеалистом. Верил в то, что это и есть дорога к счастью человечества. Он был тонким, вежливым человеком. А какие стихи слагал! В местной печати публиковать их, впрочем, не решались. Уж больно смелые были идеи».

Земляк Альфреда Лискова историк Иероним Крочиньский пытался реконструировать по кирпичикам подлинную жизнь забытого солдата. Но чаще находил парадные статьи в «Известиях» и «Правде». Лисков с рабочими обувной фабрики, Лисков с тружениками тыла…

Сегодня перебежчик, вчера сын уборщицы и батрака из нищей семьи. Под образ хорошего немца, столь нужного советской пропаганде, он подходил идеально. В Советском Союзе Лисков вступил в Коминтерн, разъезжал с агитпоездами, его имя пестрило в хронике, но затем вдруг исчезло, словно не было человека.

Иероним Крочиньский : «Первое время Лисков участвовал в заседаниях Коминтерна, вел агитработу среди немецких солдат. Но никому не известно, продолжал ли Лисков также верить в идеалы социализма, узрев, каков он в Советском Союзе. Очевидно, он был разочарован. Разочарованы были и в нем».

В ноябре 41-го Лискова как члена исполкома Коминтерна эвакуировали в Башкирию. По плану, немецкие члены Интернационала должны были вести работу с военнопленными в лагерях. Но уже в январе 42-го недавний любимец советского народа сам угодил в лагерь НКВД. Есть версия, что за этим стоял личный конфликт простого немецкого пролетария с Ульбрихтом и Димитровым, будущими назначенцами Сталина в ГДР и Болгарии. Для Лискова это значило только одно: что на чужбине, что дома смерть и забвение.

Томас Менцель , заведующий отделом Федерального военного архива Германии: «Есть протокол последнего из множества гестаповских допросов матери Лискова, на котором она от него окончательно отреклась. Он датирован августом 44-го, когда уж и не было ясно, жив ли ее сын».

Пану Крочиньскому и по сей день неясно. Документов на Лискова в архивах НКВД то ли не сохранилось, то ли просто и нынче их не хотят выдавать. Тем труднее допустить, что немецкий солдат мог бы выйти из ГУЛАГа живым в разгар войны.

По всему миру начинают запрещать въезд автомобилей в центр городов. В конце прошлого года мэр Мадрида Мануэла Кармена заявила, что запретит проезд по главной авеню столицы. Исключение сделают только для автобусов, такси и байков. Испанский мега...

analitic.livejournal.com

1. Из шифротелеграммы командования 90-го пограничного отряда, переданной не ранее 1.00 22 июня 1941 г. в УПВ НКВД Украинской ССР: «В 21.00 21.VI. на участке 4-й комендатуры задержан немецкий солдат 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии [правильно 75-й пехотной дивизии] Альфред Лискоф [В русскоязычной литературе встречаются и другие варианты написания его фамилии - Лисков, Лискоу, Лиске]. Его доставили в штаб отряда, где он заявил, что 22-го немецкая армия перейдет в наступление. Кроме того, он сообщил, что артиллерия заняла огневые позиции, а танки и пехота - исходное положение для наступления...». 2. Из телефонограммы УНКГБ по Львовской области от 22 июня 1941 года переданной в 3 часа 10 минут в НКГБ Украинской ССР: «Перешедший границу в районе Сокаля немецкий ефрейтор показал следующее: фамилия его Лисков Альфред Германович, 30 лет, рабочий, столяр мебельной фабрики в г. Кольберг (Бавария), где оставил жену, ребенка, мать и отца. Ефрейтор служил в 221-м саперном полку 15-й дивизии. Полк расположен в селе Целенжа, что в 5 км севернее Сокаля. В армию призван из запаса в 1939 г. Считает себя коммунистом, является членом Союза красных фронтовиков, говорит, что в Германии очень тяжелая жизнь для солдат и трудящихся. Перед вечером его командир роты лейтенант Шульц отдал приказ и заявил, что сегодня ночью после артиллерийской подготовки их часть начнет переход Буга на плотах, лодках и понтонах. Как сторонник Советской власти, узнав об этом, решил бежать к нам и сообщить». (См: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.2. Начало. Книга 1. 22 июня - 31 августа 1941 года. М., 2000. С.38). 3. Из характеристики боевых действий Владимир-Волынского пограничного отряда в первые дни войны: «Действия отряда с начала военных действий, с 22 июня 1941 г. О предполагаемом переходе немецкой армии в наступление в 4.00 22 июня 1941 г. командованию отряда стало известно в 0.30 22 июня при следующих обстоятельствах. В 21.00 21 июня 1941 г. на участке 4-й комендатуры был задержан немецкий солдат 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии [правильно 75-й пехотной дивизии], перешедший на нашу сторону. Альфред Лисков, который был доставлен в штаб отряда, на допросе заявил, что в 4.00 22 июня немецкая армия перейдет в наступление и что ему это известно со слов его командира роты обер-лейтенанта Шульца. Кроме того, он же заявил, что личным наблюдением им установлено, что артиллерия заняла огневые позиции, танки и пехота - исходное положение для наступления. Немедленно об этих данных начальником отряда майором Бычковским было доложено по прямому проводу начальнику погранвойск УССР и поставлены в известность командующий 5-й армией, а также командиры 87-й стрелковой дивизии и 41-й танковой дивизии. Одновременно были поставлены в известность все комендатуры участков, коим было приказано держать заставы в боевой готовности». (Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне 1941. Наука. М., 1976. С.225). Документ подписан начальником войск НКВД по охране тыла Воронежского фронта генерал-майором Панкиным и начальником штаба полковником А.П. Кузнецовым, датирован 1943 годом - по аналогии с подобными характеристиками действий других погранотрядов, его можно отнести к январю-февралю 1943 года (командование погранвойск обобщало опыт боевых действий первых дней войны). 4. Из воспоминаний начальника 90-го погранотряда майора М.С. Бычковского впоследствии генерал-майора: «21 июня в 21.00 на участке Сокальской комендатуры был задержан солдат, бежавший из германской армии, Лисков Альфред. Так как в комендатуре переводчика не было, я приказал коменданту участка капитану Бершадскому грузовой машиной доставить солдата в г. Владимир в штаб отряда. В 0.30 22 июня 1941 г. солдат прибыл в г. Владимир-Волынск. Через переводчика примерно в 1 час ночи солдат Лисков показал, что 22 июня на рассвете немцы должны перейти границу. Об этом я немедленно доложил ответственному дежурному штаба войск бригадному комиссару Масловскому. Одновременно сообщил по телефону, лично командующему 5-й армией генерал-майору Потапову [по всем канонам взаимодействия должен был так же проинформировать по линии оперативно-дежурной службы, командиров 87-й стрелковой дивизии и 41-й танковой, дислоцированных во Владимир-Волынском, о чем упомянуто в характеристике боевых действий Владимир-Волынского пограничного отряда в первые дни войны], который к моему сообщению отнесся подозрительно, не приняв его во внимание. Я лично твердо также не был убежден в правдивости сообщения солдата Лискова, но все же вызвал комендантов участков и приказал усилить охрану госграницы, выставить специально слухачей к р. Буг и в случае переправы немцев через реку уничтожить их огнем. Одновременно приказал, если что-нибудь подозрительное будет замечено (движение какое-либо на сопредельной стороне), немедленно докладывать мне лично. Я находился все время в штабе. Коменданты участков в 1.00 22 июня доложили мне, что ничего подозрительного на сопредельной стороне не замечено, все спокойно. Ввиду того, что переводчики в отряде слабые, я вызвал из города учителя немецкого языка, отлично владеющего немецким языком, и Лисков вновь повторил то же самое, то есть что немцы готовятся наступать на СССР, на рассвете 22 июня 1941 г. Назвал себя коммунистом и заявил, что прибыл специально предупредить по личной инициативе. Не закончив допроса солдата, услышал в направлении Устилуг (первая комендатура) сильный артиллерийский огонь. Я понял, что это немцы открыли огонь по нашей территории, что и подтвердил тут же допрашиваемый солдат. Немедленно стал вызывать по телефону коменданта, но связь была нарушена». (См: «Механизмы войны» со ссылкой на РГВА. Ф. 32880. Оп. 5.Д.279.Л.2. и Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.2. Начало. Книга 1. 22 июня - 31 августа 1941 года. М., 2000. С.132-133). 5. Из мемуаров полковника И.Х. Баграмяна, бывшего начальника оперативного отдела штаба КОВО: «В полночь в полосе 5-й армии границу перешел немецкий фельдфебель. Начальник погранзаставы доложил по инстанции. Хоменко был поднят с постели. Потом он доложил в Москву и командующему округа». 6. Из мемуаров Г.К. Жукова: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик - немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня». (См: Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. АПН. М. 1986.Т.1.С.299). Жуков: «Примерно в 12 часов ночи командующий Киевским военным округом генерал Кирпонос доложил, что появился еще один немецкий солдат-перебежчик и сообщил, что в 4 часа германские войска перейдут в наступление. Все говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе. Об этом мы доложили в 0.30 Сталину. И.В. Сталин спросил, передана ли директива в округа. Я ответил утвердительно». 7. Из мемуаров генерал-майора М.И. Бурцева, начальника отдела, а затем управление спецпропаганды Главного политического управления Красной Армии: «Уже 27 июня появилась первая листовка немецкого антифашиста Альфреда Лискофа. Это он, рискуя быть обстрелянным с обоих берегов, переплыл Буг, чтобы предупредить наших пограничников о предстоящем нападении на СССР. Лискоф сделал это сразу же, как только в 222-м полку 75-й дивизии, где он служил, зачитали приказ о наступлении. Мы, конечно, не могли упустить случая поговорить с первым перебежчиком. Вскоре Лискоф был доставлен в Москву. Высокий, “рабочего покроя” немец в чине фельдфебеля располагал к себе, вызывал доверие. - Я из рабочей семьи, из города Кольберга, - рассказывал он. - Мои родители и я ненавидим Гитлера и его власть. Для нас СССР - дружественная страна, и мы не хотим воевать с советским народом. В Германии таких рабочих семей много. Они не хотят войны с вами. Его рассказ был опубликован в “Правде”. Он-то и послужил основой листовки, напечатанной с его портретом, которая возвестила немецким солдатам, что и в вермахте есть противники войны и гитлеризма, друзья Советского Союза… … Впоследствии А. Лискоф погиб, оставаясь до последнего дыхания верным идеям борьбы с фашизмом» (См: Бурцев М.И. Прозрение. М., 1981. С.62-63). 8. Из мемуаров полковника И.И. Федюнинского, бывшего командира 15-го стрелкового корпуса 5-й армии, впоследствии генерала армии: «Вечером 18 июня мне позвонил начальник пограничного отряда. - Товарищ полковник, - взволнованно доложил он, - только что на нашу сторону перешел немецкий солдат. Он сообщает очень важные данные. Не знаю, можно ли ему верить, но то, что он говорит, очень и очень важно... - Ждите меня, - ответил я и немедленно выехал к пограничникам. Пройдя в кабинет начальника отряда, я попросил, чтобы привели немца. Тот вошел и, привычно вытянувшись, застыл у двери. С минуту, я рассматривал его, первого гитлеровского солдата, которого видел так близко и с которым мне предстояло разговаривать. Это был молодой, высокий, довольно нескладный парень в кургузом, мышиного цвета мундирчике с тусклыми оловянными пуговицами. На ногах у него тяжелые запыленные сапоги с широкими голенищами. Из-под пилотки выбивался клок светлых волос. Немец смотрел на меня настороженно, выжидающе. Кисти его больших красных рук чуть заметно дрожали. Я разрешил ему сесть. Он опустился на табурет, поставленный посередине комнаты, и снова выжидательно уставился на меня своими бесцветными глазами. - Спросите его, почему он перешел к нам, - обратился я к переводчику. Немец ждал этого вопроса и ответил не задумываясь, с готовностью. В пьяном виде он ударил офицера. Ему грозил расстрел. Вот он и решил перебежать границу. Он всегда сочувствовал русским, а его отец был коммунистам. Это последнее обстоятельство немец особенно подчеркивал. - Мне будет сохранена жизнь? - спросил он. - Разумеется. Но почему вы сомневаетесь в этом? - Скоро начнется война, и немецкая армия будет противником русской. Фельдфебель повторил мне то, что уже сообщил начальнику погранотряда: в четыре часа утра 22 июня гитлеровские войска перейдут в наступление на всем протяжении советско-германской границы. - Можете не беспокоиться. Мы не расстреливаем пленных, а тем более добровольно сдавшихся нам, - успокоил я немца. Сообщение было чрезвычайным, но меня обуревали сомнения. "Можно ли ему верить?" - думал я так же, как час назад думал начальник погранотряда. Очень уж невероятным казалось сообщение гитлеровского солдата, да и личность его не внушала особого доверия. А если он говорит правду? Да и какой смысл ему врать, называя точную дату и даже час начала войны? Заметив, что я отнесся к его сообщению с недоверием, немец поднялся и убежденно, с некоторой торжественностью заявил: - Господин полковник, в пять часов утра двадцать второго июня вы меня можете расстрелять, если окажется, что я обманул вас. Вернувшись в штаб корпуса, я позвонил командующему 5-й армией генерал-майору танковых войск М.И. Потапову и сообщил о полученных сведениях. - Не нужно верить провокациям! - загудел в трубке спокойный, уверенный басок генерала. - Мало ли что может наболтать немец со страху за свою шкуру. Верно, все это походило на провокацию, но на душе было неспокойно. Я доложил генералу Потапову, что, по-моему, следует все же предпринять кое-какие меры. Попросил разрешения по два стрелковых полка 45-й и 62-й дивизий, не занятых на строительстве укреплений, вывести из лагерей в леса поближе к границе, а артиллерийские полки вызвать с полигона. Генерал Потапов ответил сердито: - Напрасно бьете тревогу. Обосновывая свою просьбу, я сослался на возможность использовать эти полки для работы в предполье и сократить таким образом, сроки окончания строительства оборонительных сооружений. - Опасаться же, что это может вызвать недовольство немцев, нет оснований, - говорил я. - Войска будут находиться в восьми километрах от границы, в густом лесу. Командарм, подумав, согласился.». (См: Федюнинский И.И. Поднятые по тревоге.Воениздат.М.1961.С.11-12). 9. Из книги английского историка Симона Монтефиоре «ПОСЛЕДНИЙ ОТСЧЕТ: 22 ИЮНЯ 1941»: «В 20.15 Тимошенко вернулся в комиссариат обороны. Вскоре он позвонил оттуда и сообщил, что второй дезертир назвал время начала атаки… …В 0.30 позвонил Георгий Жуков. Третий дезертир, рабочий-коммунист из Берлина по имени Альфред Лисков, переплыл Прут и явился в расположение советских войск. Он сообщил, что в его части только что зачитали приказ о наступлении». (Отрывок из книги предоставлен для публикации издательством «ОЛМА-пресс»). 10. В очерке Т. Гладкова и В. Томина «Немец который брал Берлин» в котором речь идет о Фрице Шменкеле, Герое Советского Союза, имеются следующие строки: «Так в ночь на 22 июня 1941 года переплыл Западный Буг и сообщил советским пограничникам, что с часу на час начнется вторжение немецких войск, унтер-офицер Альфред Лискоф. В туже ночь на другом участке будующего Восточного фронта на территорию Литовской ССР перебежал еще один военнослужащий вермахта, сын рабочего-коммуниста (впоследствии казненного) Эрнст Кучера. Через два часа в составе бойцов погранзаставы, на которую он пришел, Кучера уже воевал против своих бывших «комрадов». (См: Сигары Шееле для «Барона Дризена». Сборник.-ЗАО «Издательский дом Гелеос». М.2001. Профессиональные секреты спецслужб.С.62.). 11. Из статьи, подготовленной со слов бывшего коменданта пограничного участка и опубликованной в газете Прибалтийского пограничного округа КГБ СССР: «В ночь на 21 июня на участке четвертой комендатуры был задержан перебежчик. Допросил его сам комендант [капитан В.У. Матвеев]. Вчерашний рабочий, сегодняшний солдат германской армии сообщил, что гитлеровские войска не сегодня-завтра перейдут границу и начнут войну». (См: «На советских рубежах» № 8 от 29 января 1987 г.С.4.) Исходя из п.п. 1-10 мы имеем как минимум трех перебежчиков и временные рамки 18-21 июня 1941 года. Материалы п.п. 1-7,9,10 по Лискову в основном совпадают друг с другом, за исключением: а) временных показателей: т.е. времени перехода госграницы СССР и времени доклада в ГШ МО СССР, но по п.п. 1.3.4 прослеживается следующее - время перехода госграницы 21.00 21 июня 1941 года, а время доклада в Москву не ранее 1.00 22 июня 1941 года; б) некоторое несоответствие п.2 с остальными, где в телефонограмме УНКВД по Львовской области указано последнее место службы Лискова - 221-й саперный полк 15-й дивизии, здесь чекисты, конечно, лукавят, 15-я пехотная дивизия появилась на Восточном фронте не ранее июля 1941 года, да и целый саперный полк никак не мог входить в состав пехотной дивизии, обычно им придавались саперные батальоны; в) ни один из документов не называет конкретного места перехода госграницы, хотя по не вполне проверенным данным, это мог быть участок 13-й погранзаставы 4-й комендатуры 90-го погранотряда (начальник заставы лейтенант А.В. Лопатин); г) не совсем ясно где и при каких обстоятельствах в 1942 году погиб А. Лисков. Сожержание заимствованоо с форума